Правила чужой игры [= Даром только смерть ] - Алексей Фомичев

Словом, я решил открыть свое настоящее лицо одному человеку, чтобы в случае чего иметь подстраховку. Теперь пришло время ввести Радована в курс дела.

– То есть ты работал под прикрытием? Был внедрен? – наконец спросил он.

– Нет. Я был водителем у Виконта. А до этого гладиатором.

Вновь пауза. Радован ворочал мозгами, воспринимая информацию. Я ждал.

– А как ты попал сюда?

– Ты же в курсе. Приехал.

– Ну да… помню. Но ты…

– Радован. – Я хлопнул его по плечу. – Не загоняйся. Я не шпион боевиков.

Он неожиданно рассмеялся.

– Да уж, наверное. После всего, что ты им устроил, шпионом назвать тебя трудно. Постой, а кем ты был до гладиатора?

Я глянул по сторонам, подтолкнул его к двери в раздевалку.

– Сидай на скамейку. Поговорим. – Закрыв дверь, сел напротив и начал: – Я пришел сюда из другого мира. Через некое устройство, именуемое Воротами…

На губах Караджича возникла растерянная улыбка – подумал, что командир прикалывается. По мере того как я рассказывал ему свою историю, улыбка блекла, а глаза принимали форму и размер прожекторов.

– …И ты за все это время не мог попасть домой? – выдал после рассказа вконец офигевший Радован.

– Да. Ворота выкинули меня в Арзане. Но они вроде не работают. А до Ущелья пока не дойти.

– Фантастика! – выдал краткое резюме Караджич. – Инопланетяне, Ворота… Я не сплю?

– Ущипнуть?

– Не надо, – дернул щекой Радован. – Знаю твои щипки… Постой, а кем ты был там, дома?

– Учился в технической академии.

– Ну и ну! Командир роты головорезов – студент!

– Не совсем студент…

Я рассказал, чем и как мы зарабатывали на жизнь. Радован покачал головой и выдал:

– Словом, бандиты. Пусть и не явные, но все же.

– Ну‑у… да. В чем‑то ты прав. Хотя я бы сказал – наемники.

Мы проговорили часа два, Радован забросал меня вопросами, на половину из которых я не смог ответить. А в конце сказал:

– Ладно, Артур. Не повезло тебе, ясное дело. Дальше меня не уйдет, а как только будет возможность, мы сходим посмотрим на эти Ворота. Самому стало интересно. Я до сих пор не очень‑то верю… не обижайся.

– И не думаю. Сам бы два года назад назвал болтуном того, кто мне рассказал бы такое.

С тех пор Караджич был в курсе дела. И я точно знал, что даже Дорич ничего не узнает, хотя с ним Радован знаком очень давно и одно время докладывал обо мне, когда служили в Валдане. Но то – дела службы, а здесь – личное.

…Я спрятал мешок в большой сейф, что стоял в гостиной, и лег на диван. Еще один день в этом мире позади. За заботами время летит незаметно, но я кропотливо отсчитывал сутки за сутками, чтобы знать, сколько приблизительно прошло времени там, дома.

Так, высчитывая дни, и заснул и сразу ушел в глубокий, без сновидений сон, словно ухнул в бездну…

– …Да, и не давай стрелять из боевого, пока не пройдут бои на пневматике.

– Ладно.

– Амуницию должны были выделить, заскочи на склад, получи.

– Угу…

– Радован!

– А!

– На. Не лови ворон.

Караджич наконец оторвал взгляд от окна, глянул на меня. На губах улыбка, вид довольный.

– Чего сверкаешь, как звезда?

– Так… все нормально.

Я недоверчиво посмотрел на него, потом вспомнил, что к нему приехала его подруга, и махнул рукой. Что‑то у них там неладно было, он говорил неохотно, а я в душу не лез. Сейчас, видимо, отношения стали нормальными. Это кстати. Хреново, когда на душе нелады, а дома напряжение.

– Если что – звони.

– Да.

– Бывай.

Я проводил его до дверей и вернулся на место. Глянул на часы. Двенадцать. После обеда выезд в Валдан, а пока можно пообедать. Потом времени не будет.

Внизу у входа стояли Свен с Владом, о чем‑то спорили. Услышав шаги, дружно повернули головы в мою сторону.

– Командир, когда выезжаем?

– В три. Свен, ты поведешь взвод вместо Радована.

– В курсе. Они надолго?

– На неделю.

– А успеют? – В голосе Свена было сомнение.

– Должны. Не успеют, там продолжат сами.

Влад покачал головой, неуверенно протянул:

– Что за семь дней можно дать?

– Сколько дадут – и то хорошо, – отрезал я, – нет у нас времени на полные курсы.

Речь шла о подготовке резерва. После приказа о расформировании взводов МОП не у дел остались около двухсот бойцов. Я давно предлагал Доричу передать их в мое распоряжение. Провести тестирование и отобрать людей для батальона, который так или иначе будет сформирован.

Комиссар сначала пропустил мимо ушей, но потом дал добро. И вот из ста пятидесяти человек я отобрал девяносто. Их отправили в Девянск, в учебный центр Управления, и начали потихоньку готовить. Уже дважды Радован и Ральф с двумя‑тремя бойцами проводили там тренировочные сборы, преподавая необходимые дисциплины. Полнокровные курсы на недельных сборах не провести, но хоть немного адаптировать их к нашей подготовке можно.

– Все, парни, я поехал. Вы как?

– Тоже на обед, – протянул Влад, поглядывая на Свена.

– Ага. Опять Сабину ждешь?

Влад промолчал, а Свен ехидно улыбнулся.

– Ладно, ловелас, бывай.

Последнее время я обедал в ресторане. Столь аристократическая привычка стала следствием жесткого цейтнота и довольно тугого кошелька. При тех деньгах, что платили командиру отдельной роты, да еще нормальных ценах, я мог питаться в ресторане круглый год без особого ущерба для бюджета. Впрочем, не только я.

Приготовили, как всегда, вкусно, но воздать должное борщу, бефстроганову, салату и десерту не было времени. Наскоро проглотив обед, я поехал в горотдел, потом в арсенал. Обратно на базу приехал даже раньше времени и решил прогуляться по аллее неподалеку от базы.

…Широкая дорожка шла между двумя рядами высоких деревьев, беря начало у автобусной остановки и заканчиваясь неподалеку от входа на базу. Здесь хорошо гулять в жару – деревья дают густую тень, а от соседнего пруда тянет прохладой. Сейчас, в начале ноября, жары нет, температура едва доходит до двадцати градусов, но прогулка на свежем врздухе всегда приятна.

Я неторопливо вышагивал по асфальту, скользя взглядом по опавшим листьям.

«Что там Дорич говорил о наградах? Награждать будут по максимуму?.. Это хорошо. Премии, поощрения, бонусы – вещь, но когда, кроме материальных благ, за службу поощряют и знаками – замечательно. Это у нас ордена и медали давно потеряли значимость, а здесь к наградам отношение иное. Как когда‑то в СССР… Но по максимуму – это звезды, что ли?..»